ПОЛИНКА.net

Казбек-неудачник (начало)

Операция «минога»

Когда мы говорили, чем знаменита волжская дельта, то не упомянули о миноге. И зря! Нашу миногу можно хвалить ничуть не меньше осетра, севрюги или стерляди. Конечно, это поймёт только человек, который разбирается в рыбе. А тому, для кого и судак, и уклейка одно и то же,—тому таких вещей лучше не говорить.
Между прочим, что же это за такая рыба минога — объяснить трудно. Можно сказать, что минога похожа на угря. А на что похож угорь? Допустим, на вьюна. Ну, а вьюн? И так эти вопросы можно задавать без конца. А лучше всего приехать к нам в дельту и самим попробовать жареной миноги. Тёплая, только что вынутая из печки — это такая вкусная еда, от которой трудно оторваться. С Казбеком однажды такое случилось, и он запомнил миногу очень надолго.
А произошло это так. В ту осень, о которой пойдёт речь, минога двигалась по нашим рекам такими густыми косяками, что только успевай ловить. Рыбаки с ног сбились от такой ловли. Попробуй каждое утро и вечер повозиться с пудовыми вершами — не рад будешь улову.
Отец решил, что он и сам может наловить этой замечательной рыбы сколько ему захочется. Когда он сплёл из прутьев лозы верши, то ставить их мы поехали втроём: отец, я и Гриня. Мать была довольна: миноги мы наловили много. А когда она её сама пожарила, посолила и стала укладывать, то получился полный бочонок. Такого запаса нам должно было хватить до самой весны.
Но в том-то вся и беда, что наша мама чаще всего просчитывалась. Так случилось и на этот раз. Кое-чего мать не учла…
Сначала всё шло нормально. На завтрак и ужин наша мать подавала жареную миногу, и мы с удовольствием её ели. И ещё раз с удовольствием. И ещё раз… Но потом минога стала нам надоедать,и мы начали отказываться от угощения. И думать, что, наверное, есть на свете другая еда, не такая противная, как эта. А у матери появилась новая забота: куда девать миногу, не выбрасывать же? Тогда она и обратила внимание на Казбека. И стала кормить нашим уловом его.
Казбек с удовольствием уплетал редкое лакомство. И поправлялся буквально на наших глазах. Он разжирел, стал неповоротлив, его шерсть лоснилась. Короче говоря, всё было хорошо.
Но настал момент, когда и Казбеку минога опротивела. Он отворачивался от неё, он не хотел к ней притрагиваться. А наша мать считала, что именно Казбек должен выручить семью, раз она оказалась в таком тяжёлом положении. И тогда-то Казбек принял свои ответные меры: он стал убегать. Стоило кому-нибудь из нас сказать: «Минога!», как Казбек в панике бросался прочь со двора. Прошла зима, наступила весна, за ней лето, о прежних запасах миноги можно было только вспоминать, но в памяти Казбека эта операция запечатлелась очень чётко. Бывало, крикнем мы ради баловства:
— Минога!
И Казбека уже след простыл…

Тридцать три несчастья
Говорят, что если кого-нибудь начнут преследовать несчастья, то их оказывается ровно тридцать три. Наверное, так и есть. Во всяком случае, на Казбека они обрушились почему-то очень густо, одно за другим.
Началось вот с чего.
Как-то на охоте отец подранил гагарку. Взлететь она не могла и, удирая от Казбека, стала нырять. А он этого страшно не любил. Представьте, какая получается глупая картина: крутишься, плаваешь вокруг, а никакой дичи не видишь. Покажется гагарка из-под воды, только кинешься к ней, а её и след простыл: опять нырнула. Поневоле тут выйдешь из себя!
Так, наверное, думал Казбек; разозлился и отважился на такое, что другой собаке никогда и не снилось: он стал нырять. В охотничьих книжках, которые были у отца, мы с Гриней читали, что есть такие специальные собаки — водолазы. Но Казбек-то не был водолазом! А он нырял, нырял! Мы это видели своими глазами!
Казбек догнал раненую гагарку, нырнул вслед за ней и когда показался над водой, то уже держал птицу в зубах.
Казбек вылез на берег, положил гагарку к ногам отца и стал отряхиваться. Изо всех сил он мотал головой.
— Казбек, что с тобой! Казбек!
Но он не слышал отца. Вода залила его уши, и Казбек почти совсем оглох.
За первым несчастьем пришло второе. Поздней осенью отец взял ружьё, позвал Казбека, и они отправились вдоль речки полюбоваться утками, которые перед отлётом в тёплые края собираются большими стаями на речке.
В такое время стужа тут — зуб на зуб не п шадает. У берегов закрайки вода ледяная. Охотиться в такое время — значит рисковать здоровьем, можно застудиться на всю жизнь. Мы с Гриней даже не понимали, почему отец взял с собой ружьё. Может, он рассчитывал перехватить стаю на суше, когда она будет только подлетать к реке?
В такую стаю отец и выстрелил. Он сбил сразу двух уток, но упали они на воду. И Казбек не раздумывая бросился в ледяные волны. Сначала он вынес на берег одну утку, потом другую… Шерсть его заледенела, покрылась сплошным панцирем.
Когда отец и Казбек вернулись домой, наша мать устроила ему горячую баню. Но всё было напрасно: Казбек сильно простудился и прохворал всю зиму. Поднялся он только весной. Бродил по двору слабый и беспомощный, будто двухмесячный щенок.
Но всё-таки прошла и эта беда. За лето Казбек снова окреп и как ни в чём не бывало бегал с отцом на Боковский ильмень. Мы с Гриней уехали с промысла в районный центр, в интернат. И всё ждали, что уже без нас стрясётся с Казбеком ещё какое-нибудь несчастье.
Но вышло наоборот.
Однажды мы получили письмо из дома.
«Ребята, — писал отец. — Как вы там живёте, учитесь? У нас большая новость: Казбек теперь медалист. К нам на промысел приезжал представитель из города, увидел Казбека и уговорил повезти его на выставку охотничьих собак. Я повёз. По экстерьеру (строению тела) Казбеку присудили второй класс, а на полевых испытаниях он вышел победителем…»
В конверте мы нашли фотографию, на которой был изображён наш Казбек с медалью на ошейнике. Значит, он оказался не простым пёсиком, а достойным своего знаменитого деда. Хотя вначале все его считали неудачником…