ПОЛИНКА.net

Лев Квин В. О. Г.

В. О. Г. — это я, Васька Гордеев. Василий Олегович Гордеев. Сокращенно — В.О.Г.
И мой приятель, бывший приятель, Витька — Виктор Осипович Гринько — тоже В.О.Г.
В этом все дело. И еще в том, что у меня воля незакаленная.
Раньше мы жили с Витькой в одном доме, даже на одной лестничной площадке. Дверь в дверь.
Вообще-то Витька москвич. Но лет пять назад его привезли в наш город, к бабушке, да так у нее и оставили. Нет, не потому, что его родители умерли или подбросили Витьку и скрылись, как в фельетонах иногда бывает. Просто папа у него какой-то дипломатический работник, и его послали в восточную страну на букв «И». В Иран или там Ирак — я их все время путаю. Или, может быть, в Ирландию.
Хотя нет, Ирландия совсем на другой карте.
Но это неважно. Важно другое: там, куда послали Витькиного папу, нет школы для советских ребят. Вот поэтому Витьку и привезли к бабушке на время.
Ну, бабушка есть бабушка, по своей знаю. Жаль только, что мой папа не дипломат, его ни на какой Восток не посылают. А то бы мы с бабушкой живо договорились. Есть даже такая народная мудрость: старый — как малый. Бабушка, например, считает, что школьники в советской стране — самые великие труженики. И, знаете, я с ней вполне согласен. Взрослые работают по восемь часов и у них два выходных. А мы? Шесть уроков — это уже шесть часов. Да еще домашние задания. Самое малое два часа. Да где там! Если по-совести, то разве за два часа управишься? По совести — не меньше, чем за три. Шесть плюс три — девять. Девятичасовой рабочий день. А выходной один. Простая арифметика!
Вот и Витькина бабушка, Анна Петровна, тоже человек прогрессивный и к нашему брату — школьникам — относится с сочувствием. Витька с ходу спихнул с себя тяжелое бремя отличника, которое он привез из Москвы. Перешел в твердые четверочники, а потом ив нетвердые троечники… Но все же ничего, ни разу на второй год не оставили, переползал на брюхе из класса в класс.
А недавно Витька уехал обратно в Москву. Родители вернулись из страны на букву «И» и взяли его к себе.
Витьке просто повезло, потому что как раз в это время весь наш класс стонал и плакал под игом Игоря Владимировича. Ну, не весь, но многие. Я, во всяком случае.
Раньше Игорь Владимирович преподавал нам только физику. Но вот уволили почему-то преподавателя труда и временно поручили это дело Игорю Владимировичу. Известно, у каждого учителя своя система. Это любой школьник знает. Например, Анна Степановна говорит, что честный человек всегда смотрит прямо в глазa, и требует, чтобы мы не сводили с нее взгляда. А Зоя Александровна, так та наоборот. Уставишься на нее честным, откровенным взглядом — она сердится: «Урока не выучил, а глазом не моргнет. Совсем обнаглел!»
У старого преподавателя труда система была простая и ясная. Мы приходили на урок, и он говорил: «Сегодня сделать то-то и то-то». И мы делали. Кто лучше, кто хуже. Кого он хвалил, кого ругал. Тройки, четверки, пятерки. Двоек он не ставил, терпеть их не мог, — я так думаю, наверное, это у него еще с детства осталось. Или просто не хотел портить процент успеваемости.
А Игорь Владимирович вот что придумал: «Вы люди почти взрослые, по крайней мере, по живому весу. Подгонять вас не буду, упор сделаю на сознательность! Вот вам слесарная мастерская, вот вам инструмент вот вам задание».
Одним словом, к концу последней четверти каждому из нас представить какой-нибудь полезный предмет, сделанный на свой собственный выбор.
Почти три месяца оставалось до срока, целых три месяца! Я не торопясь все обдумал, взвесил и решил сознательно так сознательно. Сделаю не какую-нибудь там кривобокую скобу, как большинство наших ребят, а целый набор слесарных инструментов. Пусть знает Игорь Владимирович, какая сознательность у Васьки Гордеева!
Только пока я это все обдумывал, пока намечал, из скольких предметов и каких именно должен состоять мой слесарный набор, двух месяцев как не бывало. Где уж тут до набора! Успеть бы сделать самый заурядным молоток!
Но я еще не особенно беспокоился, да и другие peбята тоже. Знали по прежнему опыту: подойдет время — Игорь Владимирович сам за нас возьмется. Допустит он, чтобы у нас двойки по труду появились в четверти, как же!
А он не берется! А он не жмет! Даже не напоминает. Вроде и сам забыл.
А что? Может, и в самом деле забыл? Ну конечно же, забыл. Можно ли так: за все время ни разу даже не спросить!
И я успокоился.
И вдруг:
— Послезавтра сдать!
Да еще устраивается, оказывается, школьная выставка, и лучшие из наших полезных предметов будут показаны на ней.
А кто не сдаст вовремя работу, тому — пару в четверть, и прощай участие в летнем туристическом походе в горы.
Ну, пару в четверти как-нибудь переживу. Во всех остальных четвертях у меня по труду «хорошо», обойдется. Хотя представляю себе, что будет делаться дома.
Но поход!.. Я не пойду в поход! Все пойдут, а я не пойду. Пашка Хромов пойдет, а я не пойду. И, главное, Катя С. из параллельного «Б» пойдет, а я не пойду. Катя пойдет, а я нет!
И вот завтра нужно сдать полезный предмет, а у меня нет ничего, кроме грубой заготовки молотка. И вдруг вечером я встречаю возле подъезда Анну Петровну, Витькину бабушку. Она ездила в Москву навестить внука и только вернулась.
Останавливает меня:
— Здравствуй, Вася. Тебе большой-большой привет от нашего Витеньки.
Это она, конечно, сама придумала. Будет он мне привет посылать! Ведь перед самым отъездом мы с ним крепко поссорились. На веки веков, как говорили в древности. Это значит — насовсем.
Мне нравится одна девочка, кто — не скажу. Ему она тоже нравилась. Но ведь мы друзья. И мы дали клятву никогда не соперничать друг с другом. Кого она сама выберет, тот и будет с ней дружить. Даже кровью расписались.
И вот однажды прихожу я к нему, а он сидит в шапке. Я спрашиваю: «Ты чего это: дома — и в шапке?»
И — раз! — с него шапку долой. А там — ни за что не угадаете! Там у него бигуди — катушки такие, на которые женщины волосы накручивают. И у него волосы на эти катушки накручены. Чтобы они вились и он был красивее.
Разве это честно? Разве это по дружбе? Разве это не нарушение клятвы, подписанной кровью?
И мы поругались. Даже подрались.
Вот почему, я думаю, никакого привета он мне не слал. Но все равно сказал Анне Петровне:
— Спасибо большое.
Она ведь хотела сделать мне приятное.
— Пойдем со мной, я тебе покажу, какой он сейчас. Тебе интересно будет.
Очень мне интересно на Витьку смотреть, как же! Но пошел. Как не пойти! Ведь я только что «большое спасибо» за привет сказал.
Так вот всегда бывает: проявишь слабинку, покривишь в чем-нибудь душой — и потянулась цепочка.

В.О.Г. (продолжение)