ПОЛИНКА.net

З. И. Воскресенская
Девчонка с косами (начало)




Дома бабушка укладывала в чемодан Кирины вещи и напевала свою любимую: «Под натиском белых наёмных солдат отряд коммунаров сражался…»
— Завтра ты едешь в эвакуацию,— решительно сказала бабушка.— Такой приказ коменданта города.
— А ты? — спросила Кира.
— Я — послезавтра со вторым эшелоном. Я договорилась с Марией Дмитриевной, чтобы она заменила тебе мать и бабушку.— Голос бабушки дрогнул.— И ей с тобой будет легче перенести потерю сына. Ты будешь её слушаться, как меня.
— Хорошо, бабушка.— Кира прижалась к ней. Бабушка смахивала со щёк непрошеные слёзы.
— Я пойду с девочками попрощаюсь. Можно?
— Иди, только ненадолго, у меня вечером партсобрание, а нам о многом ещё надо поговорить.
Ровно в пять часов Кира, запыхавшись, взбежала на шестой этаж большого дома за Крымским мостом. Позвонила. Дверь открыл пожилой человек в очках с толстыми стёклами. Под левой рукой у него был костыль.
«Старый и без ноги. Это не он»,— подумала Кира и спросила Григория Ивановича.
— Я самый и есть,— ответил человек с костылём.— Жду девочку с косами. Как тебя зовут?
— Кира.
Сели за круглый стол. Григорий Иванович спросил:
— В военкомате была?
— Была.
— Отказали?
— Да.
— Сколько тебе лет?
— Пятнадцать.
— Мне в четыре раза больше. И я был, и мне отказали. Говорят — стар, говорят — обязательно две ноги должны быть у солдата, а откуда возьмёшь вторую, когда в девятнадцатом потерял. Не вырастет вторая. Нет. Говорят — поезжайте в эвакуацию.
— Вы своё отвоевали, вам и эвакуироваться не стыдно. А мне? — грустно вздохнула Кира.
Григорий Иванович крякнул и бросил на девушку недобрый взгляд.
— Своё отвоюем, когда победим, а сейчас фашисты к Москве рвутся.
Кира поняла, что обидела человека.
— О задании тебе говорили? — уже мягче спросил Григорий Иванович.
— Нет, проверили только как радистку, об остальном вы мне скажете.
— Стирать умеешь? Гладишь хорошо?
Кира пожала плечами:
— Стираю. Мамин халат всегда я глажу, она любит накрахмаленный и хорошо отутюженный халат.
— Так… так… Мама — врач? На фронте?
— Да. И отец на фронте.
— Немецкий язык хорошо знаешь?
— Бабушка говорит, что прилично.
— Почему она так решила?
— Она преподавательница немецкого языка и меня учила. Только сейчас не работает. Послезавтра уезжает в эвакуацию.
— Ну что ж, стариков и детей надо эвакуировать, зачем их подвергать опасности… Чаю хочешь? — И, не дожидаясь ответа, Григорий Иванович пошёл на кухню.
Кира осмотрелась. Большой кабинет, тяжёлая кожаная мебель. На стенах фотографии. На одной Михаил Иванович Калинин пожимает руку Григорию Ивановичу, а левой рукой протягивает ему раскрытую коробочку с орденом. На другой Григорий Иванович, молодой, с обеими ногами, с кривой саблей на боку, папаха лихо сдвинута на затылок. Много фотографий Григория Ивановича в окружении детей, пионеров, рабочих.
Хозяин принёс дымящийся чайник, поставил его на круглый стол и стал шарить в буфете. Положил на тарелочку розового марципанового поросёнка.
— Отличная штука к чаю,— сказал он.— Правда, подзасох, несколько лет подряд на ёлке висел, внуки не успели съесть. Теперь мы полакомимся.— Григорий Иванович расколол сахарными щипцами поросенка.
Пили чай. Хозяин расспрашивал гостью о школьных делах, комсомольской работе. Поговорили о спорте — Григорий Иванович болел за «Спартак»,— о литературе, о положении на фронтах.
— Ну что ж,— вдруг сказал он,— на мой взгляд, мы сумеем вместе работать. А работать нам придётся в тылу врага.
— В партизанском отряде? — обрадовалась Кира и с сомнением посмотрела на Григория Ивановича — какой из него партизан без ноги.
— Отряд будет состоять из трёх человек.— Григорий Иванович серьёзно посмотрел на девушку. — Командовать отрядом поручено мне. Ты будешь держать радиосвязь с Большой землёй, третий товарищ — мой помощник, шифровальщик, прачка, переводчик — мастер на все руки. Замечательная женщина. Я знал её девчонкой с косами.
Григорий Иванович вспомнил, как вместе они работали в подпольной большевистской типографии, как сражались на баррикадах в революцию пятого года. Встретил её затем во время гражданской войны на колчаковском фронте. Потом надолго потерял из виду.
— А вчера познакомился с ней в райкоме партии. Сначала не узнал, потом пригляделся, поговорил, вижу — она вовсе не изменилась. Сегодня и ты её увидишь.
Для посторонних отряд Григория Ивановича будет обычной семьёй: мать, отец и дочка. Эта новая советская семья после нескольких дней напряжённой учёбы и тренировок в тёмную, безлунную ночь будет высажена с самолёта на парашютах на территории, занятой противником. С котомками за плечами, под видом эвакуированных, они пойдут на восток, в город Н., где расположена штаб-квартира гитлеровской армии, и останутся там на жительство.
— В молодости я был часовых дел мастером,— сказал Григорий Иванович. — Теперь пригодится. Буду чинить немецким офицерам часы. Тебе с твоей новой матерью придётся стирать бельё.
— И на немцев? — испуганно перебила Кира.
— Вот именно на немцев, на офицеров. Вы должны быть отличные, незаменимые прачки, не знающие ни одного слова по-немецки.
— Я ненавижу немцев! — пылко воскликнула Кира.
— Не все немцы звери, не все фашисты. Многие с отвращением относятся к войне. Есть такие, которые не меньше нас с тобой ненавидят фашизм. Мы будем искать их.
— И вы думаете, что мы найдём таких?
— В городе, где мы устроимся, есть уже один такой друг. Он ждёт нас, чтобы передать важные сведения о планах гитлеровского командования.
Кира молчала.
— Очень кстати, что у меня только одна нога,— сказал с довольным видом Григорий Иванович. — Немцы не мобилизуют на работы. Очень хорошо, что у тебя косички, с ними ты выглядишь совсем несмышлёнышем. Но всякое может случиться…— добавил он, задумавшись.
Уже темнело, когда в передней раздался звонок.
— Вот пришла наша мама. Сейчас мы подробно обсудим план дальнейших действий, хорошенько познакомимся друг с другом. — И Григорий Иванович пошёл открывать дверь.
Кира сидела взволнованная и думала о большой и сложной жизни, которая ей предстоит. Справится ли она? Справится. Она будет стараться походить на ту женщину, о которой рассказывал Григорий Иванович. Вот только как бабушка? Как её предупредить? Кира ей напишет письмо, большое, ласковое. Напишет маме, чтобы та не сердилась за то, что бабушку оставила одну.
Кира слышала, как в передней Григорий Иванович вполголоса разговаривал с женщиной. И какая эта названая мать, с которой Кире придётся перенести много трудностей и лишений? Будет ли она ей настоящим другом, каким была в её жизни бабушка?
Григорий Иванович открыл дверь и сказал:
— Проходи, проходи, познакомься с нашей дочкой. Такая же девчонка с косами, какой я знал тебя. И даже похожа.
Кира встала со стула и обмерла: в дверях стояла ее бабушка.
— Ты зачем здесь? За мной?
— А ты как сюда попала?
— Э, да вы, оказывается, знакомы? — удивился Григорий Иванович.
— Это ж моя внучка, Кира, я тебе о ней говорила.
— Нет, теперь это уже не внучка, а родная наша дочка. — Григорий Иванович снял очки, вынул из кармана платок и стал протирать их. — Райком комсомола нам её рекомендовал.