ПОЛИНКА.net

Солнечный день Павел Васильев

Воробьи
Окно в избе было распахнуто настежь. Под окном росли кусты сирени. На кустах сидела стайка воробьев. Они прыгали с ветки на ветку, распустив крылья, толкались и так громко чирикали, что разбудили Алёшку. Он открыл глаза. Было светло, наступил день.





— Бабушка, а чего это они так чирикают? — спросил Алёшка, привстав на кровати и рассматривая воробьев.
— А это они договариваются, куда им лететь, — пояснила бабушка. — Вот и спорят. Одни зовут: полетим к скотному двору, там конюх овёс рассыпал, а другие говорят: полетим в поле.
Алёшка послушал-послушал, но ничего не понял в воробьином чириканье.
— А теперь что они говорят? — опять спросил он бабушку.
— А теперь говорят: полетим к магазину, туда хлеб привезли, у крыльца крошки остались. Поклюём.
— Как это ты всё понимаешь — и что люди говорят, и что птицы? — удивился Алёшка.
— Вот и ты доживёшь до семидесяти лет — тоже всё будешь понимать, — ответила бабушка.
«Эх, скорее бы и мне до семидесяти лет дожить! — подумал Алёшка и огорчённо вздохнул: — Ещё много осталось!»

Странный дождь



За бабушкиным домом находился огород, а за огородом — пруд. Его давно не чистили. Берега размыло дождями, а вся вода в пруду заросла зелёной ряской.
Каждый раз, когда бабушка надолго уходила из дома, она наказывала Алёшке, чтобы он не ходил к пруду. Берега были скользкими, и можно было упасть в воду, а Алёшка ещё не умел плавать.

— Ладно, — послушно отвечал Алёшка бабушке, а сам даже и не слушал, что она ему говорила.
Вот и на этот раз бабушка сказала ему:
— Ты вставай, одевайся быстренько да поиграй во дворе, а я пока в магазин схожу. Только к пруду не бегай.
— Ладно, — по привычке ответил Алёшка. Но как только она ушла, направился к пруду.
Над прудом летали голубые стрекозы. А в траве у самой воды сидели лягушки. Алёшка ещё никогда не видел таких. Спинки у них были зелёными, под цвет травы, а брюшки —белыми. Как только Алёшка подошёл к пруду, напугавшиеся лягушки дружно прыгнули в воду и занырнули под ряску. Алёшка ждал, а лягушки не появлялись.
«Неужели они утонули?» — подумал Алёшка. Но, присмотревшись внимательнее, заметил, что лягушки уже давно вынырнули посреди пруда, осторожно приподняли ряску и смотрели из-под неё, ждали, что Алёшка будет делать. Тогда он спустился к воде, взял комок земли и хотел швырнуть в лягушек. Но оступился и упал в воду. Хорошо, что около берега было мелко. Он сразу же встал на ноги, вылез из воды и побежал домой.
А к этому времени уже вернулась бабушка.
— Где это ты так вымок? — удивилась она, увидев вошедшего в избу внука.
.— Под дождь попал, — ответил Алёшка.
— Как же так, я до магазина дошла и обратно, нигде дождя не было.
— А там, где мы с Федькой играли, был.
— Да я вот только что Федьку встретила, сухой шёл!
— Я под тучу попал, под самый край. Как под душ. А Федька рядом стоял, вот его и не намочило, — тут же придумал Алёшка и стал сдирать налипшую на волосы и одежду зелёную ряску.
— Удивительно! — сказала бабушка.— Я много лет прожила на свете и всякое видела, но такое в первый раз вижу, чтобы дождь с ряской шёл!



Письмо с фронта



Алёшка ещё завтракал, когда пришёл к нему Федька. Он был в отцовской фуражке. Отец у Федьки работал лесником, ему выдали новую фуражку, а старую он подарил Федьке. Она Федьке была велика, спадала ему на глаза.
— Эй, пойдём на окопы в войну играть! — позвал Федька Алёшку.
— Ты ступай, а он сейчас придёт, — сказала ему бабушка.
— Ну ладно, я тебя там подожду, — согласился Федька. Окопами назывался небольшой пригорок за деревней.
Там и в самом деле во время войны были окопы, но теперь от них остались только небольшие канавки, поросшие высокой белоусой травой. Недавно здесь брали песок и вырыли большую яму.
Когда Алёшка прибежал на пригорок, Федька сидел в яме и дощечкой ковырял землю.
— Ты что делаешь? — спросил Алёшка.
— Блиндаж для командира строю.
— И я буду строить, — решил Алёшка.
Он выбрал палку покрепче и тоже стал копать. Алёшка отрыл уже порядочную ямку, как палка вдруг ткнулась во что-то твёрдое. Он разгрёб песок и вытащил какой-то странный предмет. Очистил его, потёр о штаны. Это был алюминиевый портсигар.
— Во, смотри, что я нашёл! — обрадованно закричал Алёшка.
— Ого! — удивился Федька. — Это же солдатский! Алёшка ещё немного потёр портсигар, и на крышке его стало видно выцарапанную чем-то острым звезду и какую-то надпись.
— Дай подержать, — попросил Федька. Он тоже потёр портсигар о штаны, легонько постучал по нему и открыл. Внутри лежал маленький пожелтевший от времени листок, бурый на краях и сгибах, будто заржавевший. На нём что-то было написано химическим карандашом. Но ни Алёшка, ни Федька ещё не умели читать.
— Может быть, тут что-то важное? — сказал Федька, осмотрев листок.
— Покажем бабушке! — предложил Алёшка. И они помчались в деревню.
У бабушки задрожали губы, когда она взяла этот листок.
— Боже мой! — прошептала бабушка, и ей долго не хватало воздуха. — Солдатское письмо.
Она стала читать.
— «Здравствуйте, мои дорогие родные, жена, дети и внуки. Низко кланяется вам ваш муж, отец и дед. Вот пишу вам перед самой атакой…»
— Так это же дедушка! Наш дедушка! Дедушкино письмо! — закричал и от радости запрыгал Алёшка. А бабушка заплакала. Она даже не всхлипнула, а просто у неё слезинки посыпались из глаз, одна за другой, как дождинки.
— Читай, что там написано! — дёргал её за рукав Алёшка.
— Да больше не разобрать, все буквы водой смыло. Пойдём к Петровне, она позрячее, — может, что и разглядит.
А сама всё вытирала уголками платка глаза.



— Смотри-ка, что ребята в окопах нашли, — сказала бабушка своей соседке Петровне и передала ей листок. Та развернула его, прочитала и тоже заплакала.
— Где же они это взяли?
— Да вот, на пригорке.
Потом они стояли, обнявшись, и долго тихо плакали.
— Это письмо от нашего дедушки, — сказал Алёшка.— Там и про меня чего-то написано.
— И от вашего, и от нашего тоже, — сказала Петровна. — От обоих сразу.
«Как же так может быть, чтобы одно письмо сразу двое писали?» — удивлённо и недоверчиво подумал Алёшка.
А когда бабушка, непривычно шаркая, направилась домой, Алёшка тоже почему-то припечалился, пошёл следом. Возле самой калитки его догнал колхозный конюх Егор.
— Что бабушка-то плачет? — удивлённо спросил он.
— А это она письмо с войны от моего дедушки получила, — пояснил Алёшка. И только одно ему было совсем непонятно: дедушку звали Семён, мужа Петровны — Максим, а письмо было подписано — Иван.